Приход церкви святителя Николая Чудотворца

     Как мы знаем все грехи мерзостны перед Богом, но мерзостнее всего гордость сердца! Она возводит непреодолимую стену между человеком и Богом. Надо помнить слова апостола Иакова: «Бог гордым противиться, а смиренным дает благодать»(Иак. 4,6)

Когда мы осуждаем ближнего, мы делаем бессмысленным наше  посещение Церкви и тем самым перечеркиваем наш подвиг молитвы и других добрых дел, ибо не берем на пользу себе того духовного врачества,  которое в изобилии можем черпать у матери Церкви. Так и человек, не желая найти точки соприкосновения с ближними, победить в себе гордость и исправить свою греховную жизнь, может осуждать ближнего, из-за того, что он не отвечает его эгоистическим запросам, и начинают таковы искать другую ему замену думая, что тем самым успокоить себя. Но это неверный метод бороться с гордостью. С гордостью глупо бороться самой гордостью, это только послужит посмешищем диавола над нами. Ибо гордыня есть свойство диавола и мы уподобляемся ему в этом становясь чадами его. И тогда в итоге, настолько человек может укорениться в гордыни, что потом уже и не сможет из-за укрепившейся окаменелости души, примирится с ближними т.к. гордыня уже управляет им. Тому пример падшие ангелы, которые из ангелов Божиих сделались диаволом и  бесами и уже настолько укоренились во зле, что даже зная свою конечную участь в муках, тем не мене не желают исправиться. Ибо даже, если мы будем в самом святом храме, где святые люди, чудотворные иконы, мощи, но не будем гордыню бороть смирением, то пользы нам для нашего спасения в этом не будет. Нужно запомнить, если у нас здесь на земле не будет живой личной встречи с Господом, через очищение от преград-страстей, то мы не увидим Царствия Божия, и тогда грош цена нашим молитвам, стояниям и коленопреклонениям.

Господь говорит: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Мф.5:25). Так и мы должны, пока мы живы, пока имеем возможность покаяния, мы должны идти к человеку, перед кем имеем наш грех, который стал препятствием дружбы между нами. И только тогда, этот грех через наше покаяние может стать для нас прощением и от Самого Господа. Ведь, что толку бегать кается, если ты с ближним своим живущим в двух шагах от тебя не желаешь из-за своей гордыни примириться, и тем самым получить у Господа прощение грехов. Ибо, какой смысл молится молитвой Господней «Отче наш», если мы слова этой молитвы «…и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…» игнорируем, ведь условием прошения Господом нас самих является прощение нами наших должников-ближних. Вспомним слова Господа: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Матф.6:14-15)

Когда мы просим прощения говоря прости меня это тоже самое, что сказать прости меня ты мне нужен, я хочу чтобы между нами не было моего греха. Не возможно сказать прости и при этом держать запазухой грех. Если просим прощения, значит, мы обнаруживаем и выбрасываем его из души, перечеркиваем то, что было сделано худого и более к нему не возвращаемся. Простить значит снова полюбить.

В греческом языке слово покаяние – это изменение образа мыслей и жизни. Покаяние - это прежде всего жажда быть другим. Но грех не только возводит стену между человеком и Богом, он подобен раковой опухоли, пережимает сосуды, по которым движется к человеку живительная сила Божия. Поэтому, словесная исповедь, изнесение из души греха перед священником, как свидетелем покаяния, не только прощает грех, но и снова соединяет с источником жизни Богом. Поэтому таинство покаяния называется еще вторым крещением, в котором на человека снова нисходит божественная благодать. Исповедь, которая совершается в церкви священником, лишь завершает процесс покаяния зреющей в душе, но без исповеди покаяние будет бесполезным. Человек так и остается на едине с самим собой и грехом терзающим его душу.

Святые отцы советовали исповедоваться, словно это твой предсмертный час. Если бы так мы думали об исповеди, если бы мы становились перед ней зная, не только воображая, но твердо зная, что мы можем в любой час в любое мгновение умереть, то наша исповедь тогда была бы беспощадно искренна и правдива. Она была бы пряма, мы не старались бы обойти тяжелые оскорбительные для нас унизительные слова, мы бы их произносили со всей резкостью правды. Мы не задавались бы над тем, что бы нам сказать или чего не говорить, мы говорили бы все, что в нашем сознании представляется неправдой, грехом, все то, что делает меня недостойным моего человеческого звания, моего христианского имени.

raquo;